сохранились свои исконные туземные языки — как
язык эрзя
Рязани или финский говор вятичей.

Характерное «оканье» населения Центральной России
сегодня ошибочно считается «старославянским», хотя
это —
чисто финский диалект, который как раз отражает
незавершенность славянизации края. (Кстати, лапти
— это
тоже чисто финский атрибут: славяне никогда лаптей
не
носили, а носили только кожаную обувь — тогда как
все
финские народы носят лапти.)

Во время Золотой Орды Московия на три века уходит
к
этнически родственным народам финно-угров, которые

собирали под свою власть ордынские цари. В этот
период
на язык региона оказывает огромное влияние
тюркский язык
(как часть вообще огромного влияния Азии).

Показательна книга Афанасия Никитина (конец XV
века) о
«хождении за три моря». Там автор запросто
переходит со
славяно-финского койне Московии на ордынский язык,

разницы в них не видя, а заканчивает свою книгу
благодарственной молитвой: «Во имя Аллаха
Милостивого и
Милосердного и Исуса Духа Божия. Аллах велик…» В
подлиннике: «Бисмилля Рахман Рахим. Иса Рух Уалло.
Аллах
акбар. Аллах керим».

В то время общей для Московии и Орды была религия,

являвшаяся гибридом ислама и христианства
арианского
толка (равно почитали Иисуса, мир Ему и Мухаммада,
мир
Ему и благословение Аллаха), а разделение веры
произошло
с 1589 г., когда Москва приняла греческий канон, а

Казань приняла чистый Ислам.

В средневековой Московии существовало одновременно

несколько языков. Околославянский койне — как язык

княжеской знати. Народные языки туземцев
(финские).
Тюркские языки как религиозные в период пребывания
в
Орде и после захвата Иваном Грозным власти в Орде
(до
1589 г.). И, наконец, болгарский язык — как язык
православных текстов и религиозных культов.

Вся эта смесь в итоге и стала основой для
нынешнего
русского языка, совпадающего в лексике только на
30–40%
с другими славянскими языками, у которых (включая
белорусский и украинский) это совпадение
несоизмеримо
выше и составляет 70–80%. Сегодня российские
лингвисты в
основном сводят истоки современного русского языка

только к двум составляющим: это народный язык
России
(отнюдь не славянский, а славяно-финский койне с
большим
тюркским и монгольским влиянием) — и болгарский
(древнеболгарский), он же «церковнославянский». (В

качестве третьего языка России можно назвать
современный
литературный русский язык, который является
совершенно
искусственным кабинетным изобретением, эдаким
«эсперанто» на основе двух указанных выше
языков-источников; на этом «эсперанто» я и пишу
статью.)

Почему нынешний русский язык более похож на
болгарский и
сербский языки, чем на белорусский и украинский?
(При
этом в одну языковую группу с русским относят
почему-то
именно эти два языка, а не болгарский и сербский.)
Это
кажется странным, ведь территориально Россия не
граничит
с Балканами, а граничит с белорусами и украинцами,
у
которых в языках почти нет никакого болгарского
влияния,
а если оно и находится, то это — привнесенные уже
через
Россию балканские языковые реалии.

В том и дело, что в России своих коренных славян
не было
(кроме редких поселений украинцев в Суздальской
земле в
XII веке и массовых порабощений белорусов и
украинцев в
ходе войн Московии против ВКЛ и Речи Посполитой:
только
в войне 1654–1667 гг. московиты захватили в
рабство
несколько десятков тысяч белорусов). А потому
изучение
туземцами Московии славянского языка шло через
религию,
которая опиралась на болгарские тексты.

Вот почему мордва Рязани, Москвы, Тулы, Костромы,
Вятки,
Мурома и прочих финских земель познавала
славянский язык
от болгарского языка — не имея своего местного
славянского. И по этой причине даже то небольшое
славянское содержание нынешнего русского языка
(около
30–40% славянской лексики против 60–70% лексики
финской
и тюркской) — оно не общее с белорусами и
украинцами, а
общее с болгарами, от болгарских книг.

А вот в Беларуси и Украине ситуация была иной: тут